Станет ли французский президент признанным лидером Европы, возможны разные мнения; чем чёрт не шутит — может, когда и станет: в конце концов, донашивающая этот титул Меркель тоже не Бог весть какой титан. Пока у Макрона получается не очень хорошо и не совсем плохо. Сделать из торжеств по случаю столетия окончания Первой мировой войны личный бенефис ему, в общем, удалось, а сделать бенефис триумфом не удалось совсем. Видимо, стянуть львиную долю внимания мировой прессы на себя оказалось проще, чем под прицелом бесчисленных объективов выглядеть как хотелось, а не как получилось. Полбеды, что, шествуя перед строем гвардейцев, Макрон вызывал в памяти уж никак не отчаянно копируемого Наполеона — скорее де Фюнеса; беда, что говорить строгим голосом судьбоносные фразы у него как-то пока не получается. Сказал накануне торжеств, что Европе пора завести собственную армию: «Мы должны защищаться! От Китая, России и даже от Соединённых Штатов». Казалось бы, вот он, призыв вождя. Но стоило Трампу назвать эти слова «очень оскорбительными», как лидер in spe быстренько сдал назад: мол, его фразу неверно интерпретировали… Господи, да что тут можно неверно интерпретировать?
Дискуссия, впрочем, продолжилась. У Трампа на речи об общеевропейской армии два ответа: он издевается — и требует денег. Оба аргумента первосортными не назовёшь. «Вспомните, как вам тут, в Париже, пришлось учить немецкий, пока за вас наконец не вступились американцы!» — очень логически слабо. Не потому, что американцы вступились, лишь когда русские уже сделали неизбежным поражение Гитлера, а потому, что общая армия — как раз способ снизить вероятность очередного нападения немцев на Францию без упования на внешние силы. «Вы лучше увеличьте взносы в НАТО!» — ещё слабее (логически). Возникни каким-то чудом европейская армия, одной дееспособной силой в НАТО стало бы больше — это же действеннее, чем просто увеличение взносов. Но Трампу и нет нужды в логически сильных аргументах — ему хватает других видов силы. Макрон твердит: «Мы союзники США, но быть союзником не значит быть вассалом», — а Трамп уже два года каждым своим шагом подчёркивает, что они, Европа и другие, именно что вассалы и делать должны что им велят. И пока у Трампа, в общем, получается.
Получается и в этой дискуссии удерживать оппонентов в партере. Он им говорит: Америка вас защищает — платите! Они жмутся да кряхтят, но не решаются возразить сюзерену по существу, хотя именно по существу-то и не согласны. С их точки зрения, НАТО — это колхоз, созданный Штатами для решения своей проблемы, противостояния своему супостату. Поэтому ещё и доплачивать за то, чтобы не очень нужный им колхоз успешнее решал не их проблему, добровольно-принудительно вписанные туда европейцы (здесь я говорю, конечно, только о «старой Европе») вовсе не жаждут. Именно об этом и сказаны «очень оскорбительные» слова Макрона: Китай, Россия и Штаты суть военные противники ЕС в равной степени — читай, на сегодняшний день практически ни в какой — и отстаньте от нас наконец… Но проговорить это открыто и ясно никто в Европе не решается и не решится.
(Куда смелее в аналогичном вопросе ведёт себя Лукашенко, который не жмётся и не кряхтит, а говорит большему союзнику прямо в лоб: «Я вас защищаю — не вы меня, а я вас, — платите. Какие там ещё пошлины на какие ещё нефтепродукты? Платите!» Отметим, что при этом он, в отличие от членов НАТО, раз за разом отказывает старшему партнёру и в базах на своей территории, и во внешнеполитической поддержке, поддержки же от него требует неукоснительно. И получает. Школа — что тут скажешь.)
В развернувшейся перепалке французского и американского президентов (кабы не велась она через посредство наисовременнейших средств коммуникации вроде твиттера, так чистая бы коммуналка: «Хороши же вы, Пелагея Петровна!» — «Сами вы хороши!») устойчиво зазвучала и ещё одна тема, отчасти родственная предыдущей, — тема национализма. Незадолго до поездки в Париж Трамп заявил, адресуясь к избирателям, что слова националист не боится и даже сам националист. Мол, национализм — это вовсе не о расовом или этническом превосходстве, а о противодействии глобализму: если «глобалист — это такой человек, который хочет, чтобы всему земному шару (globe) было, с его точки зрения, хорошо», то националист прежде всего заботится о своей нации (nation, то есть и нация, и народ, и страна). Макрон немедленно ринулся в бой, причём обращаясь сразу ко всему миру, на парижском торжестве: «Патриотизм — это полная противоположность национализму. Национализм — предательство патриотизма»…
Кабы Макрон всерьёз затевал европейскую армию, этакого лучше бы не декламировать: если идеал в том, «чтобы в мире без Россий, без Латвий, жить единым человечьим общежитьем», то зачем эта новая армия? даже НАТО ближе к идеалу. Но об армии он говорит гораздо менее серьёзно (не раз уж эту химеру проповедовали, да всё без толку), чем как раз об этом. Как в 1920-х годах свежий человек не много понял бы на собраниях, где страстно клеймили правый или левый уклон, так и сейчас свежему, не пропитанному нужным духом человеку слова Макрона покажутся странными: национализм — предательство патриотизма… патриотизм — предательство национализма… Чепуха какая-то. В рамках же леволиберального жаргона высказывание более понятно. Либеральный глобализм (на мой вкус, всё меньше и меньше отличающийся от своего обанкротившегося предшественника, пролетарского интернационализма) всё более явно теряет статус неоспоримого учения, шествующего от победы к победе, а его противники множатся. Поэтому давайте не всех вокруг радующему глобализму подыщем благостные псевдонимы — например, патриотизм. В Первой мировой победил патриотизм демократических наций, а теперь побеждаем мы, глобалисты, сегодняшние патриоты. С другой стороны, пусть противникам, смеющим говорить о примате каких-то там национальных интересов, срамно будет голову поднять — давайте ещё и ещё раз отождествим национализм со всеми проклятым нацизмом. Аргументики, на мой взгляд, так себе и сильно попахивают законом Годвина; но сам факт, что глобалисты осознали необходимость полемики, — нужно приветствовать.