Поиск по сайту

Рейтинг:  0 / 5

Звезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активна
 

Мы уже упоминали тему сквернословия и некоторого стандарта "чистоты" языка. Однако язык наш, как объективная данность и как культура речи, постоянно развивается, принимая в себя множество иностранных слов и утрачивая некоторую часть из обихода в силу их "устаревания". По существу этой проблемы высказывались многие известные личности и одну из наиболее распространённых в среде ура-патриотов позиций выразил И.С. Тургенев: 



"Никогда не употребляйте иностранных слов. Русский язык так богат и гибок, что нам нечего брать у тех, кто беднее нас". 

Несколько более лояльно об этом высказался В.Г. Белинский: 

"Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, - значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус". 

Попробуем и мы найти МѢру в этом вопросе. Ведь в толпо-"элитарном" обществе существует класс людей (по-европейски образованная так называемая "элита"), которые ведут себя так, будто весь Русский язык в его историческом развитии возпринимают в качестве чего-то непристойного. Если до середины XIX века они настолько брезговали русским языком, что в своей среде предпочитали изъясняться на французском, которому их учили в детстве более обстоятельно, нежели русскому, то после отмены крепостного права положение изменилось, хотя тенденция избегать русских слов сохранилась. С отменой крепостного права этот общественный слой обновился по своему классовому составу: появилась разночинная интеллигенция, которую в детстве не обучили французскому как родному. Получая европейское образование, она стала в языковую среду родного для них русского языка тащить как можно больше слов из европейских языков: не потому, что какие-то аспекты жизни невозможно было выразить по-русски, а по другим причинам. 

Одни просто холопстовали перед “высоко просвещённым” Западом, во многом вследствие того, что сами были "левополушарными" и в процессе получения образования по-европейски, осваивали преимущественно слова без соотнесения их с Жизнью и не вырабатывали образных представлений о том, чему их учили. Другим важно было свою образованность выказать и друг перед другом, и перед простонародьем для того, чтобы превознестись, если не в социальной иерархии империи, то хотя бы во мнении окружающих и в самомнении. 

Это не вело ни к чему, кроме как к разного рода неопределённостям в понимании безсмысленно внедряемых в русский язык слов, и, как следствие, в последующем порождало большие и мелкие неприятности, бытовой пример чего мы приведём ниже. 

Некогда представители этой языковой субкультуры не могли произнести слов "отхожее место", и в русском языке появилось слово "сортир", заимствованное из французского языка и в соответствующих ситуациях означающее то же самое — потребность выйти. В языковой культуре народа это слово быстро обрело сохранившийся доныне презрительно-уничижительный смысл. Когда это произошло, то первоначально изысканно-утончённый "сортир" стал запретным словом в по-европейски образованных слоях общества, а в русский язык было внедрено ещё одно слово — "туалет", сохранившееся до наших дней в своём нейтральном отношении к тому, что оно обозначает. 

Кто-то может спросить, а какой вред принесла эта замена? Но вред она принесла: в ХХ веке в архитектуре городских квартир туалет стал соседствовать с кухней-“столовой”, что не соответствует русским народным представлениям о гигиене жилища во всех её аспектах. Реальный факт: в пятидесятые годы старуха, прожившая всю жизнь в деревне, не могла поверить своей внучке, когда та описывала ей расположение помещений в своей городской квартире: как это отхожее место может быть рядом с кухней, где всё должно быть чисто, где собирается семья и где почти всё время кто-то что-то делает по хозяйству? Как же пользоваться таким местом “уединения”, когда рядом люди ("место уединения" — ещё одно бывшее в ходу иносказательное наименование этого функционально специализированного помещения, которое в нормальном жилище должно быть обособлено от прочих мест)? И как можно осквернять звуками и запахами, из него исходящими, всё то, что делается в семейной чистоте кухни? 

То что деревенская необразованная старуха права, а неправы шибко образованные архитекторы и политики, осуществившие такую политику жилищного строительства, выразилось в проектах жилья более поздних, чем "хрущёвки": туалеты перестали соседствовать с кухнями и гостиными, образуя архитектурно обособленный блок с кладовками или соседствуя со спальнями, которые обычно пустуют, когда семья проводит время вместе или принимает гостей. Тем более это справедливо по отношению к проектам "элитного" жилья. Но тому, что в домах на протяжении десятилетий отхожее место оказалось неуместно приближенным к кухне и гостиной, способствовала замена исконно русского однозначно понимаемого термина отхожее место на неоднозначно понимаемый "туалет": ведь туалетный столик — вещь, которая должна быть чистой, и может стоять и в спальне, и в ванной. 

Те же, кто считает, что пример с заменой термина "отхожее место" — "притянутая за уши" придирка, ничего не говорящая по существу, пусть для полноты ощущений, в своём "туалете" оборудуют себе спальню, а унитаз открыто смонтируют на кухне или в гостиной. 

Кому-то приведённый пример может показаться малозначимым, поскольку расположение санблока в квартире с точки зрения многих, мечтающих о своей квартире или доме десятилетиями, — мелочь, с которой можно смириться. Тем не менее это — не мелочь: те, кто думает так, — просто безчувственны и недальновидны… 

Но есть и явные не "мелочи". Самая крупная из них состоит в том, что в историческом прошлом именно этому слою российского общества мы обязаны бездумным импортом марксизма, что повлекло за собой катастрофу культуры и государственности в 1917 г. вместо их преображения. 

Приверженцы этого стандарта “чистоты” языка в разное время натащили в русский язык много всяких слов, но не все они в нём прижились. Так "автомобиль" прижился, и не был замещён словом "самокат"; а "аэроплан", хотя и был внедрён в культуру, но впоследствии был вытеснен из употребления русским словом "самолёт"; однако "мокроступы" не смогли вытеснить из употребления слово "галоши", которое ушло в прошлое языка вследствие того, что сами вещи, получившие название "галоши", вышли из употребления. 

Этот слой "русскоязычных" активен и в наши дни: привнесённый ими оборот речи "создать имидж" по существу означает "произвести ложное впечатление", и потому его употребление тоже не несёт ничего хорошего. Или так любимая либералами "толерантность" — ещё одно одуряющее слово, которое прозападники приволокли в русский язык для того, чтобы не обсуждать вопрос о том, когда дóлжно проявлять терпимость, а в каких случаях дóлжно проявлять непреклонную нетерпимость. Но в своём большинстве, подобно сквернословам и примитивам, они не осознают того, что тащат в родной язык много мусора — слов и оборотов речи, сложившихся в других языках и обладающих в них определённым смыслом, но никчёмных в Русском языке для выражения смысла, хотя в качестве пауз “для отдыха” интеллекта всевозможные "шопы" и "имиджи" — вполне годятся, и последнее роднит шибко образованных "проевропейцев" с презираемыми ими доморощенными сквернословами. 

Против них выступают "ревнители чистоты исконно русского языка" о которых и писал Тургенев. С их точки зрения никакие заимствования из других языков недопустимы. Часть из них относят это положение только к современности и будущему. Другие же полагают, что заимствования не допустимы не только в настоящем и будущем но язык должен быть очищен и от заимствований из других языков, совершённых в прошлом, которые в нём к настоящему времени прижились. 

По нашему мнению абсолютные противники заимствований не понимают, почему многие заимствования из других языков, совершённые в прошлом, в Русском языке в его историческом развитии прижились и обрусели; соответственно они не понимают и того, почему далеко не все заимствования, совершаемые ныне и которые предстоит совершить в будущем, не являются в языке мусором и тем более, почему они не разрушают наш язык, а обогащают его, разширяя его выразительные возможности. 

Но хуже всего обстоит дело со сторонниками “очищения” языка от заимствований, совершённых в прошлом. 

⃣Во-первых, сразу же встаёт неопределённость: 
▶до какого исторического времени язык существовал в изначально чистом виде? 
▶каким был этот вид? 
▶что было выразимо в том древнем стандарте чистоты языка, а что было невыразимо? 

⃣Во-вторых, если всё же начать проводить в жизнь политику “очищения” языка от заимствований, то наша культура лишится сразу же почти всей терминологии науки. Терминология науки — общее достояние всей глобальной цивилизации. Она вырабатывалась на протяжении веков в историческом прошлом разными народами, пользовавшимися разными языками: общеевропейской латынью средневековья и эпохи возрождения, греческим, арабским; многие термины пришли из языков основоположников тех или иных научных дисциплин либо в виде заимствования терминов на языке оригинала, либо в виде "кáлек", когда термин конструировался из слов своего языка, повторяя грамматические конструкции языка оригинала. 

⃣Кроме того, придётся отказаться от многих привычных нам в повседневном быту слов (в частности при осуществлении такой языковой политики должны исчезнуть следующие повседневно-бытовые слова: газ, бензин, дизель, спирт, алкоголь, метро, электричество, троллейбус, трактор, компьютер, газета, телевизор, радио, магнитофон, телефон, список можно продолжать безконечно…), а также и от слов, давно уже почитаемых словами русскими, но некогда в прошлом пришедших в русский язык из тюркских, финно-угорских языков, а также и из языков других народов, которые влились в русский народ вместе со своей культурой, включая и языковые средства. 

В результате возникнет ситуация "нет слов", выйти из которой путём своего собственного словотворчества на основе корневой системы русского языка "ревнители его чистоты" вряд ли смогут, прежде всего потому, что носителем языка является всё общество (кроме того, Бог вряд ли даст им интеллектуальную мощь, достаточную для осуществления этой по существу антирусской дурной затеи). 

А общество вовсе не чувствует жизненной необходимости отказаться от привычных людям слов: газ, бензин, дизель, спирт, алкоголь, метро, электричество, троллейбус, автомобиль, машина, трактор, компьютер, газета, телевизор, радио, магнитофон, телефон и множества других. То есть, если от общих, — не определённых по смыслу, — деклараций о поддержании чистоты языка и очищении его от заимствований перейти к делу — селекции слов в толковом словаре по формально-лексическим и историческим признакам их происхождения, — то становится очевидным: 

Вопрос о чистоте языка не может быть сведён к словарному составу и грамматике: рассмотрения, осмысления и переосмысления мировоззренческих вопросов и вопросов миропонимания на основе этого языка в его историческом развитии — не избежать. 

И в кризисные периоды жизни общества рассмотрение этой проблематики и выработка нового стандарта чистоты языка, — это одно из средств преодоления кризиса, поскольку все кризисы в жизни обществ представляют собой выражение дефективности нравственности, мировоззрения и миропонимания, которые были свойственны обществу в предкризисный период истории. 

Но в ходе кризисов многие люди разрешают свои личные и общественные нравственно-психологические неопределённости в неправильном эмоционально смысловом строе их психики, т.е. будучи деморализованными, прежде всего прочего, — непониманием происходящего и возможностей дальнейшего течения событий. Вследствие этого всегда выясняется, что языковая культура многих и многих оставляет желать лучшего…

 

Источник

У вас недостаточно прав для комментирования